Владимиру Тока - 60! Надо же... Сколько ни пробуешь разложить по полкам эту противоречивую, несколько странную фигуру в нашем творческом цехе, никак не получается подобрать короткого, хотя бы в две строчки, ответа на вопрос: кто такой Владимир Тока? Можно, конечно, спрятаться за увесистыми словами, типа «классик при жизни», «мэтр» или даже «гений». Но они мало что объясняют, скорее добавляют вопросов.

    Проще всего было бы свести жизнь человека к строчкам биографии, но она у В. Тока не Бог весть какая насыщенная: школа, армия, консерватория, оркестр. Звание - Заслуженный артист республики, но уж это-то - само собой! А что за ним?

    Для начала весьма необычные для сына первого в те годы лица республики детство и юность, когда в друзьях - чуть ли не полгорода, что нечасто бывает с детьми элиты. Строжайшая дисциплина дома, спорт и изнурительные упражнения за роялем... А потом... вот те раз! - стройбат. Это уже два отклонения от нормы. Судьбы его и младшего брата Виктора во многом схожи. Оба невероятно талантливы, но этого очень мало, чтобы стать величиной в избранном деле. Вспоминая Виктора, Владимир говорит:

    Мое отличие заключалось в том, что я изначально был инструменталистом, а брат мыслил более масштабными категориями, оркестровыми. Он мог там, где одновременно принимало участие большое количество оркестрантов, расслышать малейшую фальшь. Сразу же останавливал репетицию, и можно было услышать такое замечание: «Гобой, у вас во второй цифре в третьем такте неверно было сыграно». У меня, считалось, был абсолютный слух, но подозреваю, что Виктор обладал более тонким слухом. Яркую он прожил жизнь, жаль, что короткую...

     Начало семидесятых - замечательная во всех смыслах пора: Сталина - нет, а до застоя еще далеко. Твори, выдумывай, пробуй, тем более, когда за плечами великолепная подготовка в Новосибирской консерватории. Творческих идей - море. А тут и оркестр симфонический создается в родной республике. В душе новоиспеченного музыканта - Рахманинов и Чайковский, Лист и Шопен - маяки, чьи творческие искания, отталкиваясь от фортепиано, устремлялись к множеству инструментов, к полифонии симфоний. В партитуре на выходе - В. Тока, взявший лучшее у классиков, но мыслящий посвоему. Десятки простых и сложных произведений, от песен до знаменитой «Таежной симфонии», от канонических пьес для одного инструмента до щемящих душу симфонических поэм, чей родниковый исток - природа Тувы.

     Школа, техника - это средства, а не цель. Кажется, что он играет просто. Абсолютно обманывающее ощущение. Потому что за ним стоит высокое, отработанное годами, техническое мастерство.

     Вот мнение человека, который может судить об этом профессионально, Заслуженного артиста Республики Хакасия Александра Кноблоха:

     Если музыкант технически не очень подготовлен, этого не спрячешь, сразу будет слышно. У Владимира Салчаковича с этим все в порядке... Есть множество композиторов, которые мучаются, «рожают» что-то, потом переносят на бумагу и получают за это деньги. А Тока как будто от кого-то свыше получает то, над чем другие так долго мучаются. Он все делает легко и непринужденно. Это композитор - от Бога.

     У нас в Туве его сравнивают с Моцартом, отмечая легкость, свежесть гармонических и ритмических ходов его волшебства. То, что другие делают натужно, формально, нашему композитору удается сыграть изящно, ловким движением рук, как будто вот оно - единственно правильное решение. Согласен, пусть Моцарт, а был ли Сальери?

     «Был, и не один», - утверждает его давний коллега по симфоническому оркестру Юрий Макаров:
     «Когда он был молодым, то и чиновники Министерства культуры и старые маститые композиторы ему часто палки в колеса вставляли, придерживали его произведения. То говорили, что они длинноваты, то, наоборот, коротковаты, то это не так, то другое. А он просто был лучше других уже тогда. И инструментом своим, фортепиано, владел виртуознее других».

     Как знать, не сыграло ли увлечение джазом «на руку» его высокотехничному исполдь в Туве он был одним из первых его зачинателей.
Джаз! Наваждение конца шестидесятых и начала семидесятых... Запрещать его не запрещали, но и не приветствовали: «Сегодня он играет джаз, а завтра Родину продаст».
То поколение джазистов, наивное, как и сам советский джаз того времени, возможно, самое счастливое из всех носителей этого музыкального направления. Оно внедряло музыку, как утверждала идеология тех лет, - самую пижонскую, буржуазную. А на деле-то - самую импровизационную, а значит, самую творческую, живую. Музыку интеллигентов.
Игорь Дулуш, исполнительный директор симфонического оркестра нашей республики, в этом плане имеет свои далеко идущие цели, неразрывно связанные с «отцом» тувинского джаза:
«Если мы будем играть просто джаз, то у нас нет шансов конкурировать. Но если
мы будем играть джаз в преломлении к творчеству В. Тока, то у нас появляются шансы познакомить с ним ценителей во многих странах мира. Поскольку пока только Владимир Салчакович способен создавать произведения тувинского этно-джаза».

     Обладая недюжинным мастерством, Тока вынужден мириться с судьбой одинокой звезды. Наполовину написана партитура балета, только будет ли его кто-нибудь ставить? Профессионального балета в республике нет. Нотные листы - в стол! Многие свои произведения для оркестра он вынужден упрощать - не каждому музыканту дано сыграть то, что написано композитором. Или того хуже - партитура опять в стол. Симфонический оркестр с ним и без него, пианиста, - два разных оркестра. Нет Тока - нет солиста. В партитуре есть, в звучании - нет. Это понимают даже молодые музыканты. Один из них - Мерген Чаян-Хоо:
- Владимир Салчакович - это один из немногих динозавров в нашей музыке. Они вымирают, а что взамен? Его можно поставить в один ряд с такими нашими композиторами, как Чыргал-оол и Кенденбиль.
Чем переполнена душа композитора, когда он садится за рояль? Уже говорилось, что вдохновляет его природа, ее состояние и связанное с этим настроение. К тому же он истинный сын Тувы - охотник, рыболов, спортсмен... Его композиторское кредо - никакой синтетики, ясность музыкальной мысли.

     Когда кто-то сетует, что у большинства наших музыкантов судьба какая-то непутевая, с вывертами, то не так уж он и далек от истины. Специфика профессии, не предполагающая привычного карьерного роста. Отсюда побочные эффекты. Саморазрушительный потенциал юбиляра на фоне других выявился просто угрожающе, заставляя переживать и родных, и коллег, и верх, кто музыканта знает. Его легкомыслие иногда просто поражает... Но кем бы он стал, будь во всем правильным?.. Ему-то, пережившему клиническую смерть, потерявшему брата, с которым единое понимание мелодии шло с полувзмаха дирижерской палочки Виктора, ему, не нажившему состояния, соответствующего масштабу его дарования... Ему, живущему по принципу: « Кому сгореть, тот не утонет», возможно, яснее других поведано, что надо делать в жизни. Он и сгорает, вернее, сжигает себя в джазовых синкопах и возвышенных поэмах, лучшая из которых, как водится, впереди.